Общественный строй лангобардов в VI-VII веках - Страница 1

К оглавлению

1

Общественный строй лангобардов в VI-VII веках

А.И. Неусыхин


I. Характер лангобардского завоевания


Для того, чтобы представить себе, как складывался общественный строй лангобардов в VI-VII вв., необходимо предварительно выяснить особенности лангобардского завоевания и характер расселения лангобардов в занятой ими части Италии.

Лангобарды вступили в пределы Италии в 568 г. в виде союза целого ряда германских и негерманских племен (лангобардов, саксов, гепидов, свевов, болгар, сарматов, обитателей Норика и Паннонии, быть может, некоторых славянских племен) [1] во главе с несколькими герцогами (может быть, племенными вождями), объединенными общей властью короля. Ядро этого союза составляли лангобарды, к которым присоединялись лишь части этих многообразных племенных образований. Лангобардский племенной союз в значительной мере еще состоял из родовых групп, но внутри него уже шла социальная дифференциация, приводившая к образованию слоя полусвободных зависимых альдиев, с одной стороны, и королевских дружинников, с другой.

Начальный этап истории Лангобардского государства, - от момента вторжения лангобардов в Италию при Альбоине до избрания Аутари и усиления королевской власти (568-584 гг.) очень важен для понимания дальнейших судеб этого государства.

Источники единодушно представляют первые этапы лангобардского вторжения в Италию как насильственное завоевание с захватами земель, изгнанием и убийством местных землевладельцев, а не как раздел между победителями и побежденными и не как поселение федератов на территории империи. Так, Павел Диакон рассказывает, что преемник Альбоина Клеф умертвил и выгнал из Италии много влиятельных римлян и что после его смерти (т.е. во времена господства герцогов при отсутствии единой королевской власти в 574-584 гг.) было вновь перебито значительное число знатных римлян [2], а остальных лангобардские поселенцы (hospites) поделили между собой с тем, чтобы они вносили в их пользу (очевидно, в пользу каждой семейной или родовой группы) третью часть своих доходов [3]. Павел Диакон приводит и мотивы этой суровой расправы: он усматривает ее причины в "жадности" лангобардов ("ob cupiditatem"), давая этим понять, что завоеватели стремились прежде всего обеспечить себе правильное поступление регулярных доходов с покоренных и гарантировать обладание захваченными землями. Может быть, еще более убедительно звучит свидетельство Мария из Авентина, так как он был современником описываемых событий и жил в то время сравнительно не далеко от Северной Италии - в Бургундии. Так же, как и Павел Диакон, он говорит о массовых убийствах, учиненных лангобардами среди местного римского населения, подчеркивая в отличие от предыдущего автора, что во времена Клефа перебито было значительное количество не только знатных римлян (seniores), т.е. крупных землевладельцев, но и людей среднего состояния (mediocres), т.е., по-видимому, поссесоров из числа городских землевладельческих фамилий [4]. Этот насильственный характер завоевания северной Италии, сопровождавшийся оккупацией земельных владений и взиманием оброка с оставшихся на прежних участках слоев покоренного населения - завоевания, произведенного не кучкой вооруженных воинов, а целым племенным союзом, составные части которого реально заселяли оккупированные территории - резко отличает процесс образования Лангобардского государства от хода возникновения целого ряда других варварских государств на территории Западной Римской империи (например, вестготского, бургундского, франкского, несмотря на все различия процесса возникновения каждого из них). Однако достаточно отчетливое представление об исторических последствиях лангобардского завоевания может дать только анализ способов и методов расселения лангобардов по завоеванной части Италии. В этом анализе нужно различать социальную и политическую структуру лангобардских поселений, с одной стороны, и установившиеся формы их взаимоотношений с римлянами - с другой. Прежде всего бросается в глаза, что лангобарды селились какими-то родовыми объединениями, или группами, и что в то же время в самом ходе их расселения по Северной Италии огромную роль играли герцоги. Так, уже цитированный нами рассказ Мария из Авентика свидетельствует о том, что Альбоин всем войском и всем народом (в число которого хроникер включает и женщин) занял Италию "in fara" [5]; этот термин означает, по-видимому, родовые группы, что явствует из обилия названия целого ряда пунктов на "fara" в Северной Италии (в Ломбардии, Пьемонте и Сполето) и из сопоставления этих данных с одним параграфом эдикта короля Ротари, разрешающим (с согласия короля) лангобарду переселения в пределах королевства вместе со своею fara [6], а также с рассказом Павла Диакона о поселении лангобардов и пришедших вместе с ними племен целыми селами по принципу родоплеменных связей, откуда и племенные названия этих населенных пунктов (гепидские, болгарские и др.) [7]. В рассказе Павла Диакона подчеркнута пестрота этнического состава лангобардского племенного союза, но в то же время зафиксирован факт расселения лангобардов целыми группами (селами, а не розненно); такими группами были, по-видимому, родовые союзы. Но так как у германцев род издавна был не только кровнородственным союзом, но и единицей военного подразделения племени, то естественно, что поселение воинов с их семьями и родными в завоеванных областях Италии до известной степени совпало с подчинением в военном и политическом отношении нескольких родовых групп одному герцогу. Родовой принцип был, очевидно, принят во внимание при расквартировке лангобардов на оккупированных владениях; но руководителями этой оккупации в отдельных областях были, по-видимому, герцоги, наделявшие землями родовые союзы и в то же время присваивавшие львиную долю [8]. Сколько бы ни спорили о том, является ли герцогская власть у лангобардов юридически первичной или производной (т.е. результатом королевского назначения), очевидно, во всяком случае, что во времена лангобардского завоевания она фактически играла огромную роль наравне с королевской властью. Поселение родовых союзов под властью герцогов сопровождалось, как ясно из сказанного выше, ростом земельного и имущественного неравенства в пользу герцогов и тем самым должно было содействовать разложению родовых связей. И тем не менее этот способ поселения как нельзя лучше отражает исконные распорядки, которые свойственны были германским племенам еще на более ранней стадии их развития. Недаром уже Цезарь сообщал, что у германцев "должностные лица и старейшины ежегодно отводят родам и группам живущих вместе родственников, где сколько найдут нужным земли" [9]. Рассказ Цезаря проливает свет на способ поселения лангобардов в Италии - конечно, если принять во внимание, что между обоими рядами явлений лежит промежуток в шесть столетий и что "должностных лиц и старейшин", упоминавшихся Цезарем, сменили мощные лангобардские герцоги.

1